Вся страна враскоряку, только бюджеты пилятся

Подумалось тут на днях – как объяснить рядовому гражданину, проживающему на территории бывшего СССР, почему его высказывания о тёмных сторонах медицины на этой самой территории вызывают у медработников дикий приступ ярости и агрессии, несмотря даже на то, что критика-то порой обоснована? Идея витала в воздухе, крутилась на языке («сплюньте, это соляная кислота»(с)), но оформилась в понятную людям форму совсем недавно.

Итак, уважаемый гражданин, включите воображение и представьте себе вот что.

Есть некий город, разделённый на две части водной преградой, через которую кроме как на пароме не перебраться. Для окончательности данного утверждения предположим, что водная преграда глубиной километра четыре и шириной десять – мост не построить. Так что – только паром. И вы на этом пароме работаете. Не капитаном, это слишком круто, а рядовым матросом. Ну, или младшим помощником боцмана.

На дворе СССР, и, так как всё государственное, то и паром – не исключение. Он, конечно, не белоснежный лайнер, каюты обшиты не красным деревом, а обычным шпоном, в нём нет джакузи и сауны, но всё вполне себе качественное, крепкое и работает. Конечно, порой случаются эксцессы вроде засорившегося унитаза или отломавшегося куска периллы, но это, хоть и не сию минуту, но чинится, и в целом оставляет впечатление твёрдой «четвёрки». Причём есть ещё один «плюс» - паром полностью бесплатен. Для всех. В далёком 1917 году в данный город пришла Советская власть и сказала, что брать деньги за проезд на пароме – это не правильно, и стала сама за всех платить. Народу понравилось, и он привык.

Граждане ездят, персонал работает, паром ходит – все довольны.

Но вот наступает тотальный экстерминатус, Советский Союз резко становится частью истории, и начинается у кого что. А вместе с этим оказывается, что крякнул не только СССР, но и финансирование – у новой власти есть красивая быстроходная яхта, ей хватает, а как народ будет добираться до другого берега, эту власть абсолютно не волнует.

Денег давать продолжают, но ровно столько, чтобы работники не сдохли с голоду. О поддержании хорошего вида уже и речи не идёт, засорившиеся унитазы чинить нечем, а порой и некому. Вместо отломанной деревяшки перила просто обматывают изолентой, найденной на складе, сломавшийся дизель починить бы надо, но детали стоят денег, а их нет, поэтому обходятся единственным оставшимся, а чтобы он продержался подольше рейсы теперь не три раза в день, а раз в три дня и только в полный штиль.

Появляется было идея начать взимать плату за проезд, но она заканчивается неудачей потому что: а) жители города за почти 80 лет привыкли, что платить не надо, причём уже выросло несколько поколений, которые вообще этого никогда не делали, люди начинают скандалить, власть этому рада, и все грехи валит на жадных паромщиков и б) у многих жителей деньги кончились вместе с СССР, и платить им за проезд нечем. И неожиданно появляется третья причина – местная власть заявляет, что паромщикам денег она даёт, и потому они обязаны и дальше возить всех нахаляву. Народ власти за 80 лет верить научился, поэтому верит и теперь, благо дело в ЭТО он верить хочет.

Теперь снова к вам, мой гражданин. Итак, вы – второй механик машинного отделения. Никакой аналогии с медициной, должность взята от балды. Так вот, раньше в ваши обязанности входило: проверка исправности парогенератора для свистка и его обслуживание, и иногда – мелкий ремонт стартера правого дизеля. За всё это платили не ахти, но вполне нормальные деньги, жители города уважали вашу профессию (на пароме работает, нас возит!), и жизнь в общем-то удалась.

Но вот закончился СССР, закончились деньги, и вам теперь платят столько, что хлеб купить раз в неделю можно, а вот масло к нему – только если долго копить. Но и это не вся беда – треть работников машинного отделения уволилась, поэтому вам теперь надо: полностью обслуживать и ремонтировать парогенератор, свисток, единственный оставшийся в рабочем состоянии дизель, генератор этого дизеля, вал гребного винта, электропроводку в машинном зале, водопровод в машинном зале, а также раз в неделю готовить ужин на всю команду (потому что три кока тоже уволились), а по субботам и вторникам – мыть полы и стены в машинном зале (уборщики тоже уволились). При всём при этом обслуживать механизмы надо, а деталей новых нет, есть только те, что уже 40 лет лежат на складе, причём половина не работает, а вторая половина работает плохо.

Зато власть упорно говорит по телевизору, что работники парома деньги получают исправно и много, детали закупаются и сам паром функционирует по-прежнему хорошо. Вы-то знаете, что это наглый пиздёж, но граждане вам не верят, и в ответ на ваши сетования, что платят мало отвечают, что они сами слышали по радио от градоначальника о том, что зарплаты у вас большие, так что это не вам мало платят, а вы зажрались.

Проходит ещё несколько лет. Как и следовало ожидать, пером почти развалился – теперь он выглядит совсем убого, вместо перил – проволока, унитазы забыты все и сильно воняют, дизель работает только четыре часа в сутки с постоянными перебоями, жутко чадит и гремит, рули работают через раз, а фары разбиты уже пять лет как. Вы уже забыли, что такое нормальная жизнь, устаёте как собака, кроме машинного зала больше ничего не видите, одичали, охуели.

Жители же как ездили на другой берег, так и ездиют, по-прежнему бесплатно, но только теперь ещё и хамят сильно. Популярны стали выражения «ты обязан меня перевести на тот берег, там в магазине водка дешевле, мне опохмелиться надо», «тебе деньги платят, чтобы ты меня покатал на пароме, я покататься хочу», «ты чё так плохо работаешь, какого хрена паром идёт медленно? Тебе деньги за это платят», «слыш, ты, бля, чтоб сегодня же дизель починил, мне на тот берег за бабой надо!», и прочие в таком же духе. Денег не платят по-прежнему.

Зато рядом начинают появляться пристани с маленькими паромчиками, которые за определённую плату быстро и удобно доставят на тот берег. Но за плату. Некоторые соглашаются, но основная масса пользуется вашим паромом – бесплатно же!

Так как вы всей душой болеете за промное дело, то молча сносите все невзгоды, работаете за гроши, и очень болезненно воспринимаете, когда коллеги работают плохо. Люди вас считают зажравшейся сволочью (зарплату ему побольше подавай!), лентяем (паром ходит плохо) и вообще всякой нечистью. И постоянно тыкают вам – а младший штурман вчера послал пассажира на хуй, а кок плюнул в суп, а пятый матрос насрал на палубе.

Так вот, всё написанное ранее было прелюдией, а сейчас начинается основное, ради чего всё и писалось.

Да, вы знаете, что жалобы порой обоснованные. Да, вы в курсе, что матрос Иванов срёт на палубе, матрос Сидоров кроме как за деньги ключи от кают не выдаёт, а младший помощник боцмана Петров всех обкладывает по матери, включая дам и малолетних детей. Правда, пятеро других работников трудятся так же честно и напряжённо, как и вы, но народ этого не замечает, зато замечает Иванова, Петрова и Сидорова. И поначалу вы вместе с обществом сокрушаетесь – да, очень плохо, нельзя так!

Но потом вы понимаете, что граждане скандалят, возмущаются, но только в пределах парома. Граждане знают, что паром в плачевном состоянии, но искренне считают, что не из-за власти, а из-за вас. И вместо того, чтобы потребовать от власти привести, наконец, паром в порядок, они продолжают обсуждать срущего на палубе Иванова. Забывая при этом, что Иванов срёт на палубе не один, а вместе с ещё десятком других граждан. И Петров матерится тоже в компании других граждан. Но гражданам срать и материться можно, а матросам – нельзя!

И вот в ответ на n-цатую жалобу про матерщину и говно на палубе вы взрываетесь и сами посылаете жалующегося нахуй, а заодно и всех, кто с ним пришёл, потому что да, вам больно осознавать, что среди работников парома есть такие сволочи, вы их ненавидите всей душой, так как они позорят честное имя моряка-паромщика.

Но и граждане уже тоже надоели – так как вместо того, чтобы подойти и поинтересоваться, чем они могут помочь, как убедить власть привести паром в порядок, или просто сказать спасибо тому, кто честно работает как лошадь за гроши, они просто ходят и ворчат, и ворчат, и ворчат. И бьют морды матросам, и разбивают иллюминаторы, и гадят на палубе.

А помощи от них – никакой. Да и с чего бы им помогать? Они свято убеждены, что это они сделали вам одолжение, придя на паром, не понимая одного – если паром, уже вконец одряхлевший, раздолбанный, всё-таки утонет, то они тоже утонут вместе с ним. Что бы там им не обещала власть. Потому что у власти есть красивая яхта, на которую они народ не пустят, даже если он будет тонуть.