Гансу снился удивительный сон

Он шёл вдоль огромных, уходящих за горизонт столов, заставленных всевозможными яствами. Чего там только не было – и копчёные баварские колбаски, и паштеты, и телячьи отбивные, и розовые ломти подёрнутой жиром буженины, и даже какие-то зелёные штучки, отдалённо напоминающие какашки Вольдемарчика, когда Малин перекармливала его шпинатом.

-Ах вот как выглядит толма из виноградных листьев,- внезапная догадка пронзила Ганса в самое сердце. Он наклонился, чтобы внимательнее приглядеться к блюду, которым пасторша чуть не отправила на тот свет своего многострадального мужа. Но тут у ключника немилосердно заурчало в животе, и он проснулся.

Было ещё темно, в окно заглядывал жёлтый диск луны. Ганс какое-то время скорбно прислушивался к урчанию в животе, потом вздохнул, обнял Малин и зарылся лицом в её длинные волосы.

Неделю назад, собрав в узлы многочисленные пожитки, наконец-то отбыла швегемуттер Лисбет. Как только телега с тёщей на борту исчезла за поворотом, Ганс взлетел на чердак, наспех накарябал записку и вывесил её на заборе.
No Disturb, таинственно гласила записка.

И пока Малин пребывала в растерянности от разлуки с матерью и не могла оказать надлежащего сопротивления, Ганс быстренько самоутвердился на письменном столе в чердаке, на поленьях возле чугунной печки, и в дверном проёме кладовки. Но особенно его порадовал триумф в гостиной, прямо напротив фотографической карточки швегемуттер.

-Теперь мы с тобой в расчёте,- удовлетворённо подумал он. Судя по колючему взгляду, которым швегемуттер наблюдала все бесчинства зятя, реванш обещал быть воистину апокалипсическим.
-Справимся,- мысленно огрызнулся Ганс, сгрёб Малин в охапку и пылко воскликнул,- проси чего хочешь, милая!
-Хочу сафьяновые сапожки, расписной шёлковый платочек и новую нарядную юбку. В пол,- не растерялась Малин.- Мне нечего носить!

«Видимо, с дверным проёмом я всё-таки переборщил»,- подумал Ганс. Он ещё крепче прижал супругу к себе и зашептал ей на ушко:
-Но милая, это же так дорого! Целых восемь ключей. С замками! Выбери что-нибудь одно.
-Ах так,- вскочила Малин,- значит вот как ты меня любишь!
-Я тебя очень люблю,- спохватился Ганс, но было уже поздно - Малин, обливаясь слезами, бежала на чердак. Конец дня снова обещал стать стихотворческим.
-Только не про ланиты,- встрепенулся Ганс и припустил за супругой,- дорогая, берём всё, что пожелаешь!!!

Сафьяновые сапожки обошлись в восемьдесят пфеннигов. Платочек – в пятьдесят. Юбка в пол за целую марку чуть не загнала Ганса в гроб. Правда, она не сходилась у Малин на талии.
-Юбка тебе явно мала,- обрадовался Ганс.
-Берём,- топнула ногой Малин,- с сегодняшнего дня мы худеем.

Ужин состоял из листика капусты с горсточкой мелко натёртой моркови. Ни тебе шницеля, ни копчёных рулек. «Прорвёмся»,- решил Ганс и воровато заел капусту ядрёным шпигом.
-Ты гадкий предатель,- разобиделась Малин, учуяв запах чеснока.
-Я больше не буду,- виновато потупился Ганс.

А далее последовала череда мучительных для ключника дней – с утра он ел кашу на воде, в обед запивал голод бульоном, а на ужин давился тушёными овощами. Все его попытки поесть на стороне заканчивались провалом – Малин, мигом учуяв чужеродный калорийный запах, бежала на чердак, строчить очередные вирши.

Пусти меня в свой огород / просил бесчувственный чурбан / мой огород для вас запЁрт /вещала трепетная лань.

Вот так самовыражалась прекрасная Малин. Со всеми вытекающими последствиями.

-Святые угодники,- пожаловался тусклому диску луны Ганс,- если не помру от истощения, то меня доконают её стихи!
Он заснул ближе к рассвету, уткнувшись заплаканным лицом в худенькое плечо Малин.
И снился ему райский сад и прочие кущи. Обильная еда, охота, рыбалка и оптовый заказ от архангела Петра на комплекты ключей для райских врат.

А ещё ему снилось древо познания. Оно манило Ганса своими тонкими ветвями и протягивало наливные яблочки, одно за другим.
Ганс ходил кругами и озирался на сочные плоды. Попробовать яблоко первым он не решался.

-Мааалин,- тихонечко позвал он,- Маааалин!

Трэша в райской жизни ему явно не хватало.