Социальное рыночное хозяйство – чудесное воскрешение экономики послевоенной Германии

Тот факт, что в Основном Законе Федеративной Республики Германия не предусматривается специальный экономический уклад, не говоря уже о том, что и социальная рыночная экономика не закреплена в ней как обязательный экономический строй, неизвестен даже многим гражданам республики. В период, когда Конституция только обсуждалась, было собственно еще не ясно, какой экономический строй установится в будущем западно-германском государстве. Критическое положение, в котором находилась страна, позволяло скорее сделать выводы о необходимости введения элементов сильной плановой экономики. С конца войны и вплоть до денежной реформы 1948 года в Германии царило такое бедственное положение, которое сегодня уже невозможно представить. Четыреста миллионов кубометров строительных развалин до неузнаваемости обезобразили облик того региона, который впоследствии получил название «Федеративная Республика Германия». К нищете местных жителей добавились лишения беженцев и изгнанных со своих территорий на Востоке: это были сотни тысяч в основном женщин и детей, все имущество которых зачастую умещалось в рюкзаке или на ручной тележке. Около двенадцать миллионов солдат вермахта и гражданских лиц оказались в плену. В стране возникла реальная угроза голода, холода и эпидемий, полного отсутствия жилья.

Перед лицом катастрофического положения, как по мнению населения, так и военных властей, приемлемым и целесообразным представлялся только один путь: управление экономикой должно взять в свои руки сильное государство, а программа восстановления разрабатывается централизованно в виде перспективных планов. По оценке тогдашнего бургомистра Франкфурта, все развалины в городе удалось бы разобрать лишь к 1978 году, а коммунальный политик из Дармштадта (земля Гессен) подсчитал, что при обычном для того времени рационировании цемента город удалось бы восстановить только через 500 лет. Как же можно было выполнить эту гигантскую работу по восстановлению, руководствуясь капиталистическими методами, когда каждый планировал и вел хозяйство лишь в собственных интересах? И во вновь созданных партиях первоначально преобладали социалистические или по крайней мере антикапиталистические идеи. Так, СДПГ и профсоюзы решительно отвергали концепцию рыночного хозяйства, и даже ХДС выступал за «христианский социализм».

Еще при диктатуре национал-социализма критически настроенные ученые-экономисты начали размышлять об экономическом строе новой Германии после Гитлера. Это были лучшие умы «Фрайбургской школы», с деятельностью которой неразрывно связано имя Вальтера Ойкена, представителя так называемой «ордо»-идеи и духовного основателя социальной рыночной экономики. В книге „Основы экономической политики", вышедшей после его смерти в 1952 году, Вальтер Ойкен описывает рыночные условия, необходимые, по его представлениям, для развития германской экономики. Исходя из основной идеи «взаимозависимости укладов», он придерживался мнения, что предпосылкой основанной на принципах свободы и законности политической организации будущего немецкого государства является рыночная экономика. И она функционирует только в условиях свободы: свободы выбора в потреблении, свободы выбора профессии и рабочего места, свободы предпринимательства, свободного распоряжения частной собственностью, включая и средства производства, свободы вступать в договорные отношения. Политический строй, основанный на демократии, и ручное управление в экономике — вещи несовместимые, как вода и огонь. Именно этим объясняется отказ от необходимости закрепления в Основном законе Федеративной Республики Германия социального рыночного хозяйства как экономического уклада: гарантированные конституцией основные права не могли допустить существования управляемой государством «плановой экономики».

И все же убедительный прорыв концепции социальной рыночной экономики в Федеративной Республике Германии не был чем-то само собой разумеющимся. За первые послевоенные годы в экономике Германии все еще преобладала унаследованная от военной экономики третьего рейха распределительная система. Важнейшие продукты питания можно было получить только по продовольственным карточкам. Наряду с этим существовал гигантский черный рынок, на котором за американские сигареты можно было приобрести все, что угодно. Все еще не изъятая из обращения «рейхсмарка» была окончательно обесценена и немцы перешли к натуральному обмену, который Вальтер Ойкен сравнил с экономическим укладом, «еще более примитивным, чем во времена Карла Великого».

Когда, начиная с 1947 года, противостояние двух лагерей привело к ожесточению «холодной войны», тогдашний министр иностранных дел США Джодрж К.Маршалл так оценил ситуацию: «Если Соединенные Штаты не окажут помощи Европе, то очень может случиться, что сильно пострадавшие от войны страны попадут в объятия коммунизма». Эта точка зрения оказалась спасительной для переживающей упадок немецкой экономики. С целью превращения Старого света в потенциального торгового партнера по инициативе Джорджа К.Маршалла была разработана программа долларовой помощи для восстановления Европы, которой оказался охвачен и Запад Германии.

Разумеется, программа предусматривала помощь в первую очередь тем странам, экономические структуры которых соответствовали американским представлениям, т.е. являлись в своей основе структурами капиталистическими. Таким образом, навсегда оказались забытыми все планы по централизации и превращению Германии в аграрную страну. В то же время американские и британские военные власти решили объединить оккупированные ими области Германии в одну экономическую зону, передав управление экономическими процессами в ней в руки «экономического совета», состоящего из немецких политиков, ориентированных на рыночное хозяйство. Одним из директоров этого совета стал Людвиг Эрхард. Его представления в области экономики во многом соответствовали идеям Вальтера Ойкена и «Фрайбургской школы».

В своих нравственных идеалах члены совета исходили из христианской этики, а постулатом для них служила идея свободы человека как высшего блага. В центре внимания всегда человек, личность свободная, но одновременно и сознающая свою ответственность. Однако ответственность может нести только тот, кто в состоянии сделать выбор, т.е. предпосылкой ответственности всегда является свобода выбора, что в равной мере распространяется как на политическую, так и экономическую сферы. Итак, свобода в экономическом смысле означает принятие под свою ответственность решений на уровне производства и потребления. При этом этическая концепция свободного рынка глубоко реалистична. Она исходит из того, что человек принимает те решения, которые могут принести пользу в первую очередь ему самому и его близким, будь то члены семьи или его социальной группы. Человек работает тем лучше, чем очевиднее результаты этой работы оказывают влияние на его собственную судьбу. Это — основополагающая мысль, которой оперирует учение о рыночном хозяйстве. Она диаметрально противоположна идеальному марксистскому представлению о человеке, по которому гражданин обязан в первую очередь думать об интересах общества. Стремление же человека к счастью отодвигается в далекое будущее, а его своекорыстие, т.е. ожидание получить выгоду как можно быстрее, клеймится как нечто недостойное. И, напротив, в социальной рыночной экономике «здоровый эгоизм» в сочетании с чувством социальной ответственности человека рассматривается как подлинный двигатель общественного благоденствия.

Итак, отдельные люди, отдельные домашние хозяйства и предприятия свободно и под свою ответственность составляют планы, решая, что они хотят потреблять и что производить, что они хотят предложить или что приобрести, так как очевидно, что в своих собственных желаниях они осведомлены лучше, чем всякое центральное плановое ведомство. Почему же миллионы этих отдельных планов не приводят к страшному хаосу?

Наиболее оптимальную координацию этого несметного количества планов гарантирует один чувствительный механизм. Механизм этот — цены. Выполняя функцию генерального плана в экономике с централизованным управлением, он намного быстрее, точнее и без бюрократических проволочек указывает товаропроизводителю, в каком количестве и какие товары тот должен производить. Оставили вы без внимания эти указания, вас постепенно начнут теснить другие производители, заставив уйти с рынка. Таким образом, создается постоянное давление со стороны конкурентов, которое заставляет предпринимателя производить по самым низким ценам те товары, которые действительно хочет приобрести потребитель.

Поскольку конкуренция вещь сама по себе не из приятных, производители постоянно делают попытки избежать ее давления. С этой целью они договариваются друг с другом, стараются оказать влияние на свободное ценообразование. Выполняя свои непосредственные задачи, а к ним относится создание правовых основ и инфраструктуры и предоставление так называемых «общественных благ», как то безопасность членов общества, чистота окружающей среды и т.д., государство в таком случае начинает действовать и в сфере экономики. Его первостепенной задачей здесь является обеспечение хорошо отлаженной конкуренции, сердцевины рыночной экономики. Выполнение этой задачи означает создание государством — без принятия дальнейших мер в социальной сфере — экономического строя, который уже по своей сущности является социальным.

При такой экономике обеспечивается большое разнообразие профессий и возможностей выбора, создаются возможности для желающих продвинуться и стать самостоятельными хозяевами, гарантируются оптимальное снабжение товарами, низкие цены и хорошо налаженное производство, которое дает работу и хлеб гражданам страны.

Государство должно создать, в высшей степени, равные стартовые условия для всех граждан, пресекать проявления несправедливости и защищать всех обделенных и беззащитных: безработных, старых, больных, детей. Социальные справедливость и солидарность являются непременными предпосылками общественного консенсуса, который в свою очередь является условием успешного хозяйствования. Не расходовать свои силы на классовую борьбу, а создавать по возможности высшую гармонию на базе дискуссий и компромиссов — вот к чему должно стремиться общество. Взаимодействие вместо противостояния — вот что позволит направить производительные силы на достижение цели любой экономической деятельности, а именно, роста благосостояния.

Для государства это всегда балансирование на лезвии ножа: чем больше социальных гарантий оно предоставляет, тем выше становятся требования граждан, а это снижает экономический потенциал, который собственно и позволяет государству проведение и финансирование социальных мер. Государство должно быть готовым к экономическим провалам, от которых не застрахованы ни предприниматели, ни работающие по найму. Это как дамоклов меч, постоянно угрожающий как непосредственным производителям, так и предпринимателям, заставляя их трудиться. Но одновременно это и движущая сила, создающая изобилие, которое непосредственно или в опосредствованной форме, но идет на пользу всем.

«Благосостояние для всех», — под таким девизом Людвиг Эрхард агитировал население за свою концепцию социального рыночного хозяйства. Будучи директором двухзонального экономического совета, он придавал большое значение скорейшему созданию экономической основы нового немецкого государства на базе социальной рыночной экономики.

Такая возможность представлялась ему в результате проведения западными державами-победительницами 20 июня 1948 года денежной реформы. Уже на следующий день он отважился на решительный шаг, когда безо всяких полномочий выступал по радио, объявив, что через несколько дней определенные товары широкого потребления будут изъяты из сферы административного распределения и будут продаваться на свободном рынке. Когда исполняющий обязанности военного губернатора Д.Клей потребовал от экономического директора объяснений, как мог тот самовольно изменить распоряжения союзников, Людвиг Эрхард ответил так: «Я не изменял ваших распоряжений, я отменил их.»

С отменой предписаний по рационированию начался невиданный до сих пор экономический подъем, вошедший в историю как «немецкое экономическое чудо». Понятно, что после тяжелых лет военного и послевоенного времени население страны испытывало такой огромный потребительский голод, для насыщения которого понадобились бы годы. Производство едва успевало за спросом, что в первые годы вызывало инфляционные тенденции, но одновременно довольно быстро обеспечило полную занятость.

Средства, поступившие по плану Маршалла, были использованы в качестве начального финансирования работ по расчистке и восстановлению разрушенных немецких городов и заводов. Нельзя не упомянуть и о том неудержимом энтузиазме немцев, благодаря которому им, с поистине захватывающей дух скоростью, удалось вновь привести страну к процветанию. И если в начале 1948 года промышленное производство в западных зонах достигало лишь 53 процентов от уровня 1936 года, то во второй половине того же года эта цифра поднялась до 73 процентов, а в ноябре 1949 года составила уже 100 процентов. В ноябре 1950 года объем промышленного производства увеличился на одну треть по сравнению с предыдущим годом.

Возникает вопрос, не явилось ли экономическое чудо всего лишь результатом благоприятных исходных обстоятельств? До сих пор бытует мнение, что такой подъем экономики стал бы возможен и при социалистической системе хозяйствования. Ведь благодаря американской помощи любая система могла бы достичь процветания. Трудно ответить на этот вопрос, поскольку ГДР, на примере которой можно было бы провести непосредственное сравнение, действительно начинала в более тяжелых условиях. Однако неопровержимые успехи, которых Федеративная Республика Германия добилась благодаря системе социального рыночного хозяйства и демонстрирует вот уже в течение почти восьми десятилетий, приводят к выводу, что гармоничная комбинация из стимулирования труда и социальных гарантий представляет собой одну из самых оптимальных моделей, которые когда-либо знала история экономических теорий. Эта модель обеспечивает в равной степени, как экономическое благосостояние, так и социальный консенсус. И лишь взаимообусловленность этих двух категорий смогла привести к тому высокому уровню благосостояния, которым население Федеративной Республики Германия пользуется и сейчас.

При сравнении состояния 1948 года и нынешнего времени, становится очевидным, почему «плановая экономика» должна уступить свое место рыночной. И если эти изменения будут происходить так же последовательно, как это произошло в Германии 21 июня 1948 года, т.е. государства, готовые к реформам, получат для начала помощь, подобную той, которую тогда предложил план Маршалла, и если решение о полном переходе к новым формам также найдет поддержку у всего населения, как тогда в западных зонах, — то, по всей вероятности, в любом государстве может произойти «экономическое чудо».

Самая болезненная и самая социальная операция - денежная реформа 1948 года.

В воскресенье 20 июня 1948 года все граждане могли воспользоваться правом обмена на новые деньги — немецкие марки (DM), — поменяв 40 рейхсмарок по курсу один к одному, в августе можно было поменять еще 20 марок. А в понедельник, на следующий день после реформы, люди не могли поверить своим глазам: рынки и витрины были завалены товарами, о существовании которых давно забыли — и все это можно было приобрести за немецкие марки. Если до реформы в обращении находились массы ненужных денег, а хороших товаров почти не было, теперь ситуация изменилась на противоположную. В витринах магазинов, на прилавках рынков предлагался широкий ассортимент товаров, однако на 40 марок человеку, конечно, было не развернуться. Короче говоря, деньгам вдруг была возвращена их основная функция — мерила дефицитности или избытка товаров.

Инициаторы денежной реформы, американские и немецкие эксперты, которые в условиях строжайшей секретности на трехмесячном «кардинальском совете» под Касселем подготовили этот решающий шаг, разумеется, хорошо представляли себе болезненные последствия реформы для масс простого народа. Особенно пострадали мелкие вкладчики, ведь обмен вкладов на новые деньги производился из расчета 6,5 немецких марок за 100 рейхсмарок.

Зато долги уменьшились в том же отношении, а капиталы, вложенные в реальные ценности, совсем не пострадали. Эксперты знали, что самая болезненная денежная операция была и самой социальной, поскольку только за счет радикального отказа от огромного превышения спроса над предложением и создания небольших количеств новых денег можно было предотвратить новую инфляцию с известным спасением в погоне за реальными ценностями, что пошло бы на пользу лишь разного рода спекулянтам. Деньги опять стали редкой ценностью.
Торговцы черного рынка неожиданно лишились основы своего существования: меновая торговля потеряла всякий смысл, поскольку за деньги можно было приобрести любой товар. Именно по этой причине Людвигу Эрхарду было так важно одновременно с проведением реформы отменить и предписания по рационированию. Иначе меновая торговля могла бы еще сохраниться в некоторых областях. Теперь же вновь появилась заинтересованность в труде, оплачиваемом деньгами.

Было покончено, наконец, с тратой времени на закупки больших партий товаров, операции по обмену и поездки с этой целью к крестьянам в деревню. Заметно повысилась производительность труда, росло доверие к новым деньгам и новому экономическому укладу. И хотя в результате резкого повышения спроса на потребительские товары вскоре наметились инфляционные тенденции, что еще раз нанесло удар по престижу социального рыночного хозяйства и его творца Людвига Эрхарда, уже в течение нескольких месяцев производство смогло встать на ноги, а социальное рыночное хозяйство начало свое победное шествие по будущей Федеративной Республике Германия. Денежная реформа подтвердила один прискорбный факт: раздел Германии вследствие этой меры стал, наконец, и экономической реальностью.

Людвиг Эрхард

Создатель социального рыночного хозяйства, федеральный министр экономики, находившийся на этом посту многие годы, Людвиг Эрхард стал символом немецкого экономического чуда пятидесятых годов. Его импозантная фигура была воплощением физического здоровья, а пристрастие к сигарам как бы возвещало гражданам молодой республики о наступлении новых времен, открывших возможность вновь наслаждаться жизнью. «Он под готику, а я — под барокко», — так однажды он сравнивал себя с первым федеральным канцлером Конрадом Аденауэром, имея в виду, разумеется, не только внешность. Мощный экономический подъем Федеративной Республики Германия, начавшийся в 1948 году, приписывается исключительно личным заслугам Людвига Эрхарда. И почти во всех опросах общественного мнения, отдавая должное популярному политику еще и в 60-е годы, народ называл его имя всегда на первом месте.

Назначение экономическим директором Людвиг Эрхард использовал для внедрения своей политико-экономической концепции социального рыночного хозяйства. Именно Эрхард объявил об отмене регулирования выдачи продуктов после знаменитой денежной реформы 1948 года, без разрешения и даже уведомления американских властей в этом регионе. Казалось, что и Людвигу Эрхарду придется покинуть пост экономического директора, как его предшественнику за его знаменитое высказывание с критикой американской политики в экономическом становлении послевоенной Германии. Однако лишь акт своеволия, но отнюдь не смысл его обещания вызвал гнев военной администрации. В результате благостное послание не было опровергнуто. Итак, решение о будущем характере экономики страны было принято, несмотря на яростное сопротивление со стороны почти всех политических партий и профсоюзов.

Политико-экономическая концепция Людвига Эрхарда обеспечила ХДС победу на первых выборах, проведенных в только что основанной Федеративной Республике Германия. «Экономика — наша судьба» — таким был его девиз предвыборной кампании, и граждане страны отдали предпочтение не идеям планового хозяйства, предложенным СДПГ, а модели свободного рынка Людвига Эрхарда. Однако сопротивление даже в рядах ХДС было огромным, особенно в первые два года, пока экономика окончательно не встала на ноги. Сразу после отмены регулирования цен появилась опасность инфляционных тенденций, и профсоюзы призвали к всеобщей 24-часовой забастовке. Даже Конрад Аденауэр взмолился: «Господин Эрхард, да перестаньте, в конце концов, носиться со своим «свободным» рынком! Вы же видите, как растут цены»

Конрад Аденауэр был обязан непоколебимой вере Людвига Эрхарда в успех социального рыночного хозяйства, одерживая со своим министром экономики одну победу за другой на всех последующих выборах. И вот, наконец, в 1963 году Людвиг Эрхард сам становится федеральным канцлером, однако эта его карьера оказалась далеко не столь счастливой, как предыдущая: в 1966 году он был вынужден уйти с поста канцлера. Отказавшись затем от активной политики, он, тем не менее, до самой своей смерти в 1977 году пользовался спросом. Его часто приглашали на роль советника, и он был критическим обозревателем немецкой экономической жизни. Через всю жизнь пронес Людвиг Эрхард верность своей идее: свободное решение граждан в рамках «разумного», пусть даже «запланированного» общего положения всегда предпочтительнее любого решения какого бы то ни было учреждения, какими бы современнейшими компьютерами оно не оснащалось.